Бертран Рассел — выдающийся философ-рационалист, признанный самым влиятельным логиком минувшего века, мастер английской прозы и борец за свободу слова и мысли. В этом эссе, написанном в 1950 году, он рассматривает заблуждения человечества, которые, по его мнению, могут окончательно увести нас от подлинно гуманистических ценностей.
Все беды человека можно разделить на две группы: исходящие от окружающей среды и исходящие от других людей. В связи с прогрессом, достигнутым человечеством в науке и технологии, вторая группа стала составлять большую часть бед.
Сегодня именно человек — самый заклятый враг человека.
Само собой, природа по-прежнему гарантирует, что мы не проживем вечно, но с развитием медицины всё больше и больше людей смогут проживать отведённый им срок в полной мере. Таким образом, можно смело утверждать, что в будущем причиной львиной доли человеческих бед будет глупость или злонамеренность (либо и то, и другое вместе).
Я полагаю, что беды, которые люди причиняют друг другу, а тем самым и самим себе, проистекают из губительных страстей, а не из мыслей или убеждений: пагубные идеи, как правило (хоть и не всегда), служат только прикрытием для страсти.
Когда инквизиция сжигала еретиков на площадях Лиссабона, тем из них, кто публично отрёкся от своих взглядов, даровалась «милость»: быть задушенным прежде, чем оказаться в огне. Эта «уступка» приводила зрителей в такую ярость, что представителям властей стоило огромного труда удержать толпу от линчевания и собственноручного сжигания покаявшихся. Наблюдение за смертными муками еретиков было одним из главных развлечений для простого люда, и большинство с нетерпением ждали этой возможности приукрасить своё бесцветное существование. Вне всякого сомнения, этот факт поспособствовал установлению веры в то, что сжигание еретиков было праведным актом.
То же самое относится и к войне: сильные и жестокие люди нередко получают удовольствие от войны, особенно если она заканчивается победой и не омрачается мародерством и изнасилованиями (ведь в таком случае намного легче убедить остальных в том, что война была справедливой).
Однажды Томас Арнольд, реформатор школьной системы Великобритании и персонаж книги «Школьные годы Тома Брауна», встретил несколько «чудаков», которые считали недопустимым пороть детей. Читая его яростную реакцию на это мнение, неизбежно приходишь к выводу, что он получал удовольствие от порки — и не желал его лишаться.
Рассматривая представления былых времён, которые сегодня кажутся абсурдными, мы обнаруживаем, что в девяти случаях из десяти они служили прикрытием для причинения страданий.
Взять, к примеру, медицинскую практику. Когда была изобретена анестезия, врачи поначалу отказывались ей пользоваться, говоря, что это противоречит воле Господа. Безумие когда-то считалось следствием одержимости дьяволом, а изгонялись демоны путем причинения пациенту боли. В итоге сумасшедших годами сознательно подвергали насилию. Та же самая ситуация имела место и в области воспитания. Вера в исправительный эффект наказания настолько живуча во многом именно потому, что оправдывает наши садистские наклонности.
Несмотря на то, что страсти в большей степени, чем идеи, ответственны за беды в нашей жизни, убеждения — в особенности распространённые и укоренённые в институтах — существенно затрудняют перемены в общественном мнении и оказывают пагубное воздействие на умы нейтрально настроенных людей. Именно поэтому имеет смысл рассмотреть вредные системы убеждений.
РЕЛИГИОЗНЫЕ УБЕЖДЕНИЯ
Наиболее очевидный случай из прошлого — религиозные верования (или суеверия, в зависимости от личных предубеждений). Когда-то считалось, что человеческие жертвы способны улучшить урожай — сначала по исключительно магическим причинам, а затем потому, что кровь жертв считалась угодной богам (которые, несомненно, были созданы по образу и подобию им поклонявшихся).
В Ветхом Завете мы читаем, что религиозный долг предписывает полное истребление порабощённых народов, а помилование даже их скота — грех.
Угрюмые аскеты, которые жили в пустыне и воздерживались от всех чувственных удовольствий, отказывая себе в мясе, вине и обществе женщин, не обязаны были, тем не менее, лишать себя всех благ: в отличие от телесных наслаждений, умственные удовольствия считались возвышенными, и высокое место среди них занимало созерцание вечных мук, которым предстояло подвергнуться язычникам и еретикам. Но аскетическое пренебрежение чувственными удовольствиями не способствует развитию доброты и терпимости. Напротив,
когда человек истязает самого себя, он чувствует, что это даёт ему право истязать остальных, и охотно принимает любую догму, которая утверждает это право.
Аскетическая форма жестокости не ограничивается, к сожалению, суровыми христианскими догмами, которые ныне утратили значительную долю прежней суровости. Вместо них мир породил новые угрожающие формы той же психологической предрасположенности. Прежде чем прийти к власти, нацисты вели суровый образ жизни, подразумевавший пренебрежение отдыхом и удовольствиями, и руководствовались верой в усердие и максимой Ницше о необходимости тяжкого труда. А после прихода к власти они провозгласили лозунг «пушки вместо масла», который означал жертву чувственными удовольствиями в пользу морального удовлетворения от предстоящей победы. Тот же образ мыслей можно встретить среди убеждённых коммунистов, для которых роскошь — это зло, тяжкий труд — высшая обязанность, а всеобщая бедность — условие наступления Золотого века.
ЭГОЦЕНТРИЧНОСТЬ
Один из побочных эффектов значимости, которую каждый из нас придает самому себе, — это склонность считать, будто окружающие руководствуются исключительно намерением доставить нам радость или неприятности.
Жизнь приносит людям то удачи, то несчастья. Но они отказываются верить, что это происходит по чистой случайности.
Люди прибегают к различным мифами, чтобы объяснить свои беды, не жертвуя при этом чувством собственной важности. Вера в то, что вселенная вращается вокруг нас, не позволяет нам признать, что беда случилась с нами без чьего-либо злого умысла. И так как мы сами (конечно же) ни в чем не виноваты и ничем этого не заслужили, то наша беда должна быть следствием чьего-то желания навредить нам из чистой злобы, а не из расчёта извлечь какую-то выгоду для себя.
Именно это состояние ума породило демонологию, а также веру в ведьмовство и чёрную магию. Ведьма — это женщина, которая вредит другим исключительно из ненависти, а не из соображений выгоды. Вера в ведьмовство вплоть до середины XVII века служила удобным оправданием жестокости. Пролив свет на естественную причинно-следственную связь вещей, наука развеяла веру в магию, но не смогла полностью рассеять страх, который её породил. В наши дни те же эмоции находят выход в страхе перед другими народами — который, надо признать, не требует большого суеверия.
ЗАВИСТЬ
Зависть — один из мощнейших источников ложных убеждений. Жители любого маленького городка склонны преувеличивать доходы своих соседей, ведь это позволяет им осуждать соседей за скупость. Женская зависть вошла в поговорку среди мужчин, но в любой крупной конторе вы найдёте точно такую же зависть среди служащих мужского пола.
Одно из наиболее печальных следствий нашей склонности к зависти — ложное представление об экономической выгоде, как личной, так и национальной.
Люди забывают, что помимо возможного ущерба от конкурентов есть еще выгода от покупателей, и что покупателей становится больше, если повышается общий уровень благосостояния. Но зависть заставляет людей сосредоточить всё своё внимание на конкурентах, полностью забывая о том аспекте благосостояния, который зависит от покупателей.
Вся философия экономического национализма основана на ложной вере в то, что экономическая выгода одной нации несовместима с выгодой другой. Эта ложная вера порождает межнациональную рознь и становится причиной войн. А когда начинается война, конфликт национальных интересов становится реальным.
ГОРДЫНЯ
Ещё одна страсть, порождающая губительные с политической точки зрения ложные убеждения, — это гордыня: национальная, расовая, половая, классовая или религиозная. Когда я был молод, Франция по-прежнему считалась заклятым врагом Англии, и я впитал как несомненную истину, что один англичанин может побить трёх французов. Когда врагом стала Германия, англичане резко перестали насмехаться над любовью французов к поеданию лягушек, но вряд ли начали рассматривать французов как равных себе. Расовая гордыня даже более губительна, чем национальная. Я могу ответственно заявить, что образованные китайцы — наиболее цивилизованные люди из всех, кого мне посчастливилось знать. Однако я встречал множество невежественных белых людей, которые презирали даже лучших из китайцев исключительно из-за их жёлтой кожи. Подобное отношение к индусам со стороны англичан, усугублённое политической обстановкой, было одной из главных причин трений, возникших в этой стране между британцами и образованными индусами.
Расовые предрассудки причиняют огромный вред, и одной из целей образования должно быть (но пока что не является) их искоренение.
Я упомянул о высокомерии, которое англичане позволяли себе в отношении жителей Индии, но и местная кастовая система, возникшая в результате серии завоеваний со стороны «высших» рас севера, — в той же степени достойна порицания, что и высокомерие белых.
Вера в превосходство мужского пола, с которой ныне официально покончено в странах Запада, — любопытный пример греха гордыни.
Вряд ли когда-либо существовала иная причина верить во врождённое превосходство мужчин, кроме их мускулов.
В былые дни мужское превосходство можно было легко продемонстрировать: если жена перечила своему мужу, он имел полное право избить её. На основе этого превосходства мужчинам приписывались и другие. Мужчины считались более рассудительными, более изобретательными, менее подверженными эмоциям, и так далее. Доминирование мужчин имело некоторые крайне печальные последствия. Оно превратило брак — наиболее интимные из человеческих отношений — из единства равных партнёров в отношения раба и господина. Оно освободило мужчину от обязанности ухаживать за женщиной, чтобы получить право взять её в жены. Оно обрекло респектабельных женщин на затворничество, сделав их скучными и безынтересными; а женщины, которые были интересными, становились изгоями общества. Из-за того, что большинство респектабельных женщин были скучными, наиболее образованные мужчины во многих странах становились гомосексуалистами. Из-за отсутствия равенства в браке мужчины утвердились в своих властных привычках. Сейчас в цивилизованных странах всему этому более-менее настал конец, но пройдёт ещё немало времени, прежде чем мужчины и женщины смогут приспособиться к новому положению дел.
Другой стремительно исчезающий вид превосходства — это классовое превосходство. Процесс устранения классовых различий, однако, далек от завершения. В Америке каждый считает, что нет людей, стоящих выше него в социальном плане, поскольку все люди равны; но он отказывается признать, что нет никого ниже него. Со времён Джефферсона доктрина всеобщего равенства применяется только по вверх, а не вниз.
САМОМНЕНИЕ
Одно из самых любопытных и пагубных заблуждений, которому подвержены люди и нации, — это вера в то, что они являются инструментом божьей воли. Как известно, когда израильтяне завоевывали Землю обетованную, именно они исполняли божий замысел, а не хетты, гиргашиты, амореи, ханаане, ферезеи, евеи или иевусеи. Позже «задним числом» обнаружилось, что Риму было предписано богами завоевать мир. Затем пришёл ислам с его фанатичной верой в то, что каждый воин, умирающий в битве за истинную веру, попадает в рай, причем намного более привлекательный, чем рай христиан.
Приятно осознавать, что бог на твоей стороне. Но когда обнаруживаешь, что враг так же убеждён в обратном, это несколько сбивает с толку.
Большая часть великих зол, причинённых одними людьми другим, произошли из-за того, что люди были слишком уверены в своей правоте, хотя на самом деле ошибались. Узнать правду — не так просто, как думают многие. К заявлениям о том, что определённое зло в настоящем необходимо ради какой-то выгоды в будущем, всегда должны восприниматься с подозрением. Как писал Шекспир: «Можно ль будущее взвесить?» Даже самые рассудительные люди могут глубоко заблуждаться, пытаясь сделать предсказания на десять лет вперёд. Некоторым данная позиция может показаться безответственной, но не будем забывать, что даже в Евангелии говорится: «Не заботьтесь о завтрашнем дне». Как в общественной, так и в частной жизни важны доброта и терпимость без претензий на способность предсказывать будущее. Учитывая неограниченное количество возможных вариантов развития событий, вероятность того, что какое-либо из предсказаний сбудется, представляется крайне малой.
Что бы вы ни предсказали через десять лет (за исключением восхода Солнца и тому подобного), вы наверняка ошибётесь.
Мне могут возразить: как управлять государством без веры в то, что будущее можно в определённой мере спрогнозировать? Я признаю, что необходимо смотреть в будущее, и вовсе не утверждаю, что ничего нельзя знать наверняка. Можно не сомневаться: если вы назовёте человека подлецом и мошенником, он возненавидит вас. Если вы скажете то же самое семидесяти миллионам людей, они также возненавидят вас. Жестокая конкуренция, без сомнения, не породит братских чувств между конкурирующими сторонами. А если лидеры двух соседних стран, обладающих самым современным вооружением, занимаются взаимными оскорблениями, одна сторона наверняка вскоре нападёт на другую из страха, что та сделает это первой. Нетрудно предвидеть и то, что масштабная война в современных реалиях не принесёт повышения благосостояния даже победителям.
Подобные вещи легко предсказать. Но трудно в подробностях предугадать долгосрочные последствия конкретной политики. Бисмарк блестяще выиграл три войны и объединил Германию. Долгосрочным следствием этой политики стали два сокрушительных поражения. Это произошло потому, что Бисмарк приучил немцев быть безразличными к интересам всех стран кроме самой Германии и породил агрессию, которая в итоге заставила мир объединиться против его преемников.
Неумеренный эгоизм — личный или национальный — плохой помощник: он может принести успех только благодаря счастливой случайности; если же он оборачивается крахом, последствия оказываются катастрофическими.
Переходя от нравственной стороны вопроса к сугубо интеллектуальной, мы должны спросить себя, как общественные науки могут помочь государственным деятелям в принятии политических решений. Сегодня мы знаем некоторые крайне важные вещи: например, как избежать экономического спада и масштабной безработицы вроде тех, которые постигли мир в послевоенный период. Также ясно, что только международное правительство способно предотвратить Третью мировую и что цивилизация вряд ли переживёт даже одну масштабную войну. Однако эти знания не распространились среди населения. Политики же либо не умеют, либо не желают применять открытия общественных наук. Некоторые винят в этом демократию, но мне кажется, что данная ситуация отчётливее всего проявляется в автократии.
Вера в демократию, как и любая другая вера, может доходить до фанатизма.
Однако демократу нет необходимости верить, что большинство всегда принимает мудрые решения; он должен попросту верить, что решение большинства, мудрое или нет, должно соблюдаться до тех пор, пока большинство не решит иначе. И верить в это он должен не исходя из наивного представления о мудрости простого народа, а потому что только так можно заменить господство силы господством закона. Демократу также не обязательно верить, что демократия — лучшая из возможных систем для всех и каждого. Есть немало наций, которым недостаёт сдержанности и политического опыта, необходимых для успешной работы парламента. В таких случаях демократ должен признать, что бессмысленно навязывать им систему, которая наверняка будет обречена на провал. В политике, как и везде, нельзя оперировать абсолютными категориями: что хорошо в одной ситуации, может быть плохо в другой; что соответствует политическим устремлениям одной нации, может оказаться совершенно непригодным для другой.
©Bertrand Russell