Парантеза
17 апр. 2020 г.9 мин.
Пост обновлен 29 окт. 2022 г.
Бертран Рассел — выдающийся философ-рационалист, признанный самым влиятельным логиком минувшего века, мастер английской прозы и борец за свободу слова и мысли. В этом эссе, написанном в 1950 году, он рассматривает заблуждения человечества, которые, по его мнению, могут окончательно увести нас от подлинно гуманистических ценностей.
Все беды человека можно разделить на две группы: исходящие от окружающей среды и исходящие от других людей. В связи с прогрессом, достигнутым человечеством в науке и технологии, вторая группа стала составлять большую часть бед.
Само собой, природа по-прежнему гарантирует, что мы не проживем вечно, но с развитием медицины всё больше и больше людей смогут проживать отведённый им срок в полной мере. Таким образом, можно смело утверждать, что в будущем причиной львиной доли человеческих бед будет глупость или злонамеренность (либо и то, и другое вместе).
Я полагаю, что беды, которые люди причиняют друг другу, а тем самым и самим себе, проистекают из губительных страстей, а не из мыслей или убеждений: пагубные идеи, как правило (хоть и не всегда), служат только прикрытием для страсти.
Когда инквизиция сжигала еретиков на площадях Лиссабона, тем из них, кто публично отрёкся от своих взглядов, даровалась «милость»: быть задушенным прежде, чем оказаться в огне. Эта «уступка» приводила зрителей в такую ярость, что представителям властей стоило огромного труда удержать толпу от линчевания и собственноручного сжигания покаявшихся. Наблюдение за смертными муками еретиков было одним из главных развлечений для простого люда, и большинство с нетерпением ждали этой возможности приукрасить своё бесцветное существование. Вне всякого сомнения, этот факт поспособствовал установлению веры в то, что сжигание еретиков было праведным актом.
То же самое относится и к войне: сильные и жестокие люди нередко получают удовольствие от войны, особенно если она заканчивается победой и не омрачается мародерством и изнасилованиями (ведь в таком случае намного легче убедить остальных в том, что война была справедливой).
Однажды Томас Арнольд, реформатор школьной системы Великобритании и персонаж книги «Школьные годы Тома Брауна», встретил несколько «чудаков», которые считали недопустимым пороть детей. Читая его яростную реакцию на это мнение, неизбежно приходишь к выводу, что он получал удовольствие от порки — и не желал его лишаться.
Взять, к примеру, медицинскую практику. Когда была изобретена анестезия, врачи поначалу отказывались ей пользоваться, говоря, что это противоречит воле Господа. Безумие когда-то считалось следствием одержимости дьяволом, а изгонялись демоны путем причинения пациенту боли. В итоге сумасшедших годами сознательно подвергали насилию. Та же самая ситуация имела место и в области воспитания. Вера в исправительный эффект наказания настолько живуча во многом именно потому, что оправдывает наши садистские наклонности.
Несмотря на то, что страсти в большей степени, чем идеи, ответственны за беды в нашей жизни, убеждения — в особенности распространённые и укоренённые в институтах — существенно затрудняют перемены в общественном мнении и оказывают пагубное воздействие на умы нейтрально настроенных людей. Именно поэтому имеет смысл рассмотреть вредные системы убеждений.
Наиболее очевидный случай из прошлого — религиозные верования (или суеверия, в зависимости от личных предубеждений). Когда-то считалось, что человеческие жертвы способны улучшить урожай — сначала по исключительно магическим причинам, а затем потому, что кровь жертв считалась угодной богам (которые, несомненно, были созданы по образу и подобию им поклонявшихся).
Угрюмые аскеты, которые жили в пустыне и воздерживались от всех чувственных удовольствий, отказывая себе в мясе, вине и обществе женщин, не обязаны были, тем не менее, лишать себя всех благ: в отличие от телесных наслаждений, умственные удовольствия считались возвышенными, и высокое место среди них занимало созерцание вечных мук, которым предстояло подвергнуться язычникам и еретикам. Но аскетическое пренебрежение чувственными удовольствиями не способствует развитию доброты и терпимости. Напротив,
Аскетическая форма жестокости не ограничивается, к сожалению, суровыми христианскими догмами, которые ныне утратили значительную долю прежней суровости. Вместо них мир породил новые угрожающие формы той же психологической предрасположенности. Прежде чем прийти к власти, нацисты вели суровый образ жизни, подразумевавший пренебрежение отдыхом и удовольствиями, и руководствовались верой в усердие и максимой Ницше о необходимости тяжкого труда. А после прихода к власти они провозгласили лозунг «пушки вместо масла», который означал жертву чувственными удовольствиями в пользу морального удовлетворения от предстоящей победы. Тот же образ мыслей можно встретить среди убеждённых коммунистов, для которых роскошь — это зло, тяжкий труд — высшая обязанность, а всеобщая бедность — условие наступления Золотого века.
Один из побочных эффектов значимости, которую каждый из нас придает самому себе, — это склонность считать, будто окружающие руководствуются исключительно намерением доставить нам радость или неприятности.
Люди прибегают к различным мифами, чтобы объяснить свои беды, не жертвуя при этом чувством собственной важности. Вера в то, что вселенная вращается вокруг нас, не позволяет нам признать, что беда случилась с нами без чьего-либо злого умысла. И так как мы сами (конечно же) ни в чем не виноваты и ничем этого не заслужили, то наша беда должна быть следствием чьего-то желания навредить нам из чистой злобы, а не из расчёта извлечь какую-то выгоду для себя.
Именно это состояние ума породило демонологию, а также веру в ведьмовство и чёрную магию. Ведьма — это женщина, которая вредит другим исключительно из ненависти, а не из соображений выгоды. Вера в ведьмовство вплоть до середины XVII века служила удобным оправданием жестокости. Пролив свет на естественную причинно-следственную связь вещей, наука развеяла веру в магию, но не смогла полностью рассеять страх, который её породил. В наши дни те же эмоции находят выход в страхе перед другими народами — который, надо признать, не требует большого суеверия.
Зависть — один из мощнейших источников ложных убеждений. Жители любого маленького городка склонны преувеличивать доходы своих соседей, ведь это позволяет им осуждать соседей за скупость. Женская зависть вошла в поговорку среди мужчин, но в любой крупной конторе вы найдёте точно такую же зависть среди служащих мужского пола.
Люди забывают, что помимо возможного ущерба от конкурентов есть еще выгода от покупателей, и что покупателей становится больше, если повышается общий уровень благосостояния. Но зависть заставляет людей сосредоточить всё своё внимание на конкурентах, полностью забывая о том аспекте благосостояния, который зависит от покупателей.
Вся философия экономического национализма основана на ложной вере в то, что экономическая выгода одной нации несовместима с выгодой другой. Эта ложная вера порождает межнациональную рознь и становится причиной войн. А когда начинается война, конфликт национальных интересов становится реальным.
Ещё одна страсть, порождающая губительные с политической точки зрения ложные убеждения, — это гордыня: национальная, расовая, половая, классовая или религиозная. Когда я был молод, Франция по-прежнему считалась заклятым врагом Англии, и я впитал как несомненную истину, что один англичанин может побить трёх французов. Когда врагом стала Германия, англичане резко перестали насмехаться над любовью французов к поеданию лягушек, но вряд ли начали рассматривать французов как равных себе.
Расовая гордыня даже более губительна, чем национальная. Я могу ответственно заявить, что образованные китайцы — наиболее цивилизованные люди из всех, кого мне посчастливилось знать. Однако я встречал множество невежественных белых людей, которые презирали даже лучших из китайцев исключительно из-за их жёлтой кожи. Подобное отношение к индусам со стороны англичан, усугублённое политической обстановкой, было одной из главных причин трений, возникших в этой стране между британцами и образованными индусами.
Я упомянул о высокомерии, которое англичане позволяли себе в отношении жителей Индии, но и местная кастовая система, возникшая в результате серии завоеваний со стороны «высших» рас севера, — в той же степени достойна порицания, что и высокомерие белых.
Вера в превосходство мужского пола, с которой ныне официально покончено в странах Запада, — любопытный пример греха гордыни.
В былые дни мужское превосходство можно было легко продемонстрировать: если жена перечила своему мужу, он имел полное право избить её. На основе этого превосходства мужчинам приписывались и другие. Мужчины считались более рассудительными, более изобретательными, менее подверженными эмоциям, и так далее. Доминирование мужчин имело некоторые крайне печальные последствия. Оно превратило брак — наиболее интимные из человеческих отношений — из единства равных партнёров в отношения раба и господина. Оно освободило мужчину от обязанности ухаживать за женщиной, чтобы получить право взять её в жены. Оно обрекло респектабельных женщин на затворничество, сделав их скучными и безынтересными; а женщины, которые были интересными, становились изгоями общества. Из-за того, что большинство респектабельных женщин были скучными, наиболее образованные мужчины во многих странах становились гомосексуалистами. Из-за отсутствия равенства в браке мужчины утвердились в своих властных привычках. Сейчас в цивилизованных странах всему этому более-менее настал конец, но пройдёт ещё немало времени, прежде чем мужчины и женщины смогут приспособиться к новому положению дел.
Другой стремительно исчезающий вид превосходства — это классовое превосходство. Процесс устранения классовых различий, однако, далек от завершения. В Америке каждый считает, что нет людей, стоящих выше него в социальном плане, поскольку все люди равны; но он отказывается признать, что нет никого ниже него. Со времён Джефферсона доктрина всеобщего равенства применяется только по вверх, а не вниз.
Одно из самых любопытных и пагубных заблуждений, которому подвержены люди и нации, — это вера в то, что они являются инструментом божьей воли. Как известно, когда израильтяне завоевывали Землю обетованную, именно они исполняли божий замысел, а не хетты, гиргашиты, амореи, ханаане, ферезеи, евеи или иевусеи. Позже «задним числом» обнаружилось, что Риму было предписано богами завоевать мир. Затем пришёл ислам с его фанатичной верой в то, что каждый воин, умирающий в битве за истинную веру, попадает в рай, причем намного более привлекательный, чем рай христиан.
Большая часть великих зол, причинённых одними людьми другим, произошли из-за того, что люди были слишком уверены в своей правоте, хотя на самом деле ошибались. Узнать правду — не так просто, как думают многие. К заявлениям о том, что определённое зло в настоящем необходимо ради какой-то выгоды в будущем, всегда должны восприниматься с подозрением. Как писал Шекспир: «Можно ль будущее взвесить?» Даже самые рассудительные люди могут глубоко заблуждаться, пытаясь сделать предсказания на десять лет вперёд. Некоторым данная позиция может показаться безответственной, но не будем забывать, что даже в Евангелии говорится: «Не заботьтесь о завтрашнем дне». Как в общественной, так и в частной жизни важны доброта и терпимость без претензий на способность предсказывать будущее. Учитывая неограниченное количество возможных вариантов развития событий, вероятность того, что какое-либо из предсказаний сбудется, представляется крайне малой.
Мне могут возразить: как управлять государством без веры в то, что будущее можно в определённой мере спрогнозировать? Я признаю, что необходимо смотреть в будущее, и вовсе не утверждаю, что ничего нельзя знать наверняка. Можно не сомневаться: если вы назовёте человека подлецом и мошенником, он возненавидит вас. Если вы скажете то же самое семидесяти миллионам людей, они также возненавидят вас. Жестокая конкуренция, без сомнения, не породит братских чувств между конкурирующими сторонами. А если лидеры двух соседних стран, обладающих самым современным вооружением, занимаются взаимными оскорблениями, одна сторона наверняка вскоре нападёт на другую из страха, что та сделает это первой. Нетрудно предвидеть и то, что масштабная война в современных реалиях не принесёт повышения благосостояния даже победителям.
Подобные вещи легко предсказать. Но трудно в подробностях предугадать долгосрочные последствия конкретной политики. Бисмарк блестяще выиграл три войны и объединил Германию. Долгосрочным следствием этой политики стали два сокрушительных поражения. Это произошло потому, что Бисмарк приучил немцев быть безразличными к интересам всех стран кроме самой Германии и породил агрессию, которая в итоге заставила мир объединиться против его преемников.
Переходя от нравственной стороны вопроса к сугубо интеллектуальной, мы должны спросить себя, как общественные науки могут помочь государственным деятелям в принятии политических решений. Сегодня мы знаем некоторые крайне важные вещи: например, как избежать экономического спада и масштабной безработицы вроде тех, которые постигли мир в послевоенный период. Также ясно, что только международное правительство способно предотвратить Третью мировую и что цивилизация вряд ли переживёт даже одну масштабную войну. Однако эти знания не распространились среди населения. Политики же либо не умеют, либо не желают применять открытия общественных наук. Некоторые винят в этом демократию, но мне кажется, что данная ситуация отчётливее всего проявляется в автократии.
Однако демократу нет необходимости верить, что большинство всегда принимает мудрые решения; он должен попросту верить, что решение большинства, мудрое или нет, должно соблюдаться до тех пор, пока большинство не решит иначе. И верить в это он должен не исходя из наивного представления о мудрости простого народа, а потому что только так можно заменить господство силы господством закона. Демократу также не обязательно верить, что демократия — лучшая из возможных систем для всех и каждого. Есть немало наций, которым недостаёт сдержанности и политического опыта, необходимых для успешной работы парламента. В таких случаях демократ должен признать, что бессмысленно навязывать им систему, которая наверняка будет обречена на провал. В политике, как и везде, нельзя оперировать абсолютными категориями: что хорошо в одной ситуации, может быть плохо в другой; что соответствует политическим устремлениям одной нации, может оказаться совершенно непригодным для другой.
©Bertrand Russell
Этот текст был изначально опубликован на сайте «Батенька, да вы трансформер» — вот здесь. Оригинал можно почитать тут.